Место, которое до войны на Донбассе было центром искусства, культуры, креатива, во время войны превратилось в страшные тайные застенки.

Старый завод изоляционных материалов на окраине Донецка с красноречивым названием улицы “Светлый путь 3” украинские художники в 2010 году решили сделать Меккой современного искусства. Хотели доказать, что рабочий Донбасс — это не только шахты и заводы, здесь своя культура и самобытность. Создали арт-зону “Изоляция”. Ее в 2014 году захватили пророссийские боевики, где сначала обустроили военную базу, а затем — концентрационный лагерь для всех несогласных с “русским миром”.

Место, которое до войны на Донбассе было центром искусства, культуры, креатива, во время войны превратилось в страшные тайные застенки. Об этом говорится в сюжете ТСН.Тиждень.

В настоящее время “Изоляция” выглядит так: в бывших кабинетах конторского помещения камеры для пленных, в подвале — комнаты для пыток. Там есть стол, на котором пытают. У стены в пакете лежит главное орудие палачей — тапик.

Бывший пленный “Изоляции” Максим Теорентер житель города Лиман Донецкой области, бизнесмен, мастер спорта по американскому футболу и неоднократный чемпион Украины по борьбе. Максим не захотел мириться с оккупацией родного Донбасса. В 2016 году он имел связь с украинской разведкой. Максима схватили и увезли в ад.

“Это называется тапик — военный полевой телефон. Когда подключают это к человеку, он испытывает сильную, пронзительную, глубокую боль. Все мышцы, сухожилия, связки — они сжимаются. И ты кричишь, ты слышишь, как у тебя ломаются зубы в это время, ты слышишь, как у тебя из носа идет кровь, они при этом бьют тебя по ногам палками, по затылку, по всему телу, которое им доступно”, — рассказал бывший пленный.

Эту “процедуру” во время допроса Максиму делали несколько дней. Каждая длилась по нескольку часов.

“Я просто орал. Знаете, как люди кричат. Вот просто как животное, которое умирает, кричит. Я говорил им убейте меня”, — вспоминает он.

Боевики “ДНР” “тапик” называют классикой пыток. Чуть ли не каждый, кто был в “Изоляция”, почувствовал его на себе. Чаще всего провода прикручивают к пальцам ног и рук. Но профессиональные садисты значительно изобретательнее: “Они говорят, сейчас мы бросим тебе тапик на уши и у тебя инсульт. Сразу же. Инсульт”.

Харьковчанин Олег Сугерей на войну ушел с первой волной мобилизации. Был снайпером. Схватили же его, когда он был на задании по ту сторону фронта. Впрочем, Олег не знал, что его ждет дальше. В оккупированном Донецке его сдал двойной агент. В “Изоляции” его пытали 10 дней.

“Десять дней они для меня были 10 месяцев. Тебя бьют током, одновременно тебя бьют по почкам, в голову прилетает. Тебе что-то кричат в ухо, кто-то кадык тебе уже пытается вырвать. Тебе снимают штаны, или провод между ягодиц тебе могут вставить, или на мошонку могут накрутить, на головку члена могут накрутить. Второй провод на мизинец — поливают тебя хорошенько водой и включают ток”, — рассказал бывший пленный.

Но доведенный до умопомрачения человек для палачей теряет смысл. Поэтому тип издевательств время от времени они меняют.

“У них так называемая стена плача. Ставят тебя, ты ставишь руки на изворот, опираешься на стену, становишься к стене, опираться на нее с мешком и вот тебе говорят, если ты опуститься, и вот не устоишь, то тебя изнасилуют”, — вспоминает Олег Сугерий.

“Открылись врата ада”, — добавил Олег Сугерий.

Видео: Фабрика боли: как “Изоляция” за время войны превратилась в страшную тайную пыточную

Даже в войне, где смерть считается работой, есть правила, признанные всем миром. Одно из них – о пленных и пытках. ТСН.Тиждень подготовил расследования о том, чего в современном мире, в частности, на украинской земле, точно быть не могло. “Изоляция” – от этого слова в пленников тюрьмы в оккупированном Донецке кровь стынет в жилах. Смотрите о 5 человек и их 5 историй в “Изоляции” – месте, которое до войны в Донбассе было центром искусства, культуры, креатива, но во время войны превратилось в страшную тайную пыточную.

Еще один бывший пленный “Изоляции” Денис Коваль. Житель Ясиноватой. Когда увидел, как боевики стреляют из жилых кварталов, превратив детей и женщин в живой щит, ушел в партизанский отряд. В плен Денис попал по делу так называемых “Ясиноватский диверсантов”. В 2016 году боевики захватили группу подростков, которых обвинили в диверсиях на оккупированной территории в пользу Украины. Денис тоже был в этой группе, правда, его лицо тогда оккупанты не показывали, он сильно выбивался из легенды о “маленьких диверсантах”.

“Там много изощренных пыток у них. У меня ребер целых нет, костей нет вообще — все переломали, руку сломали, ребра — все, грудную клетку, все перебили”, — рассказал мужчина.

А дальше примотали скотчем к столу, замотали нос, и взялись за зубы.

“Самое непереносимое — это зубы. Сознание терял раза три, наверное. Сначала они напильником пилили нижние зубы. Напильником недолго, они видели, что терпимо мне, начали давить или клещами, или плоскогубцами. Я не видел. Завязанный мешок на голове был, скотчем завязан был. Они крошились. они еще смеялись: “Ух ты, я не думал, что зубы так хорошо, легко давятся”. Пару вырвали, другие оставили. Тоже там для вида, они же меня на камеры снимали. Оставили мне 4 верхних зуба”, — вспоминает Денис Коваль.

Олег Чулга из Славянска. Бывший военный. С началом войны помогал украинским спецслужбам в оккупированном Донецке. В “Изоляции” Олегу тоже сломали все зубы. Но оказалось, есть что-то страшнее. Олега едва не похоронили заживо.

“Пытки закончились, заносят гроб, я понял, что гроб, потому, что во время пыток пакет все-таки не был примотано скотчем, он слетает. Сколько я провел в нем, я не знаю, я думаю, что до утра. Для меня самое страшное было, что меня не найдут. То есть мои родственники, мои близкие, друзья не знают, как я закончил. Потом когда меня из гроба извлекли там была фраза “Живи укропская сволочь”, отнесли в камеру”, — вспоминает бывший пленный.

Олег пришел в себя, как его тут же повели на расстрел. А еще были выездные пытки. Например, при непосредственном участии тогдашнего “главы ДНР” Захарченко.

Врач реаниматолог-анестезиолог Елена Лазарева с началом войны осталась в оккупированном Донецке, работала в больнице Калинина. И помогала украинским военным. За это и попала в “Изоляцию”. Рассказывает, женщин там били и запугивали.

“Мы тебя отвезем к ребятам в батальон, они поразвлекаются сначала, а потом закопают где-нибудь в какой-нибудь посадке, и никто из родных не найдет, где твоя косточка. У тебя же внуки маленькие, мы можем привести кого-то, отрезать пальчики или еще что-нибудь”, — вспоминает бывшая плененная.

В помещения, где пытали, оккупанты проукраинских женщин старались не отправлять. Но после пыток они часто мыли эти камеры. Правда, не это, говорит Елена, пугало. Наибольшей пыткой для нее было слышать, как во время пыток кричат другие.

“У меня было такое ощущение, что так кричать можно только если у тебя живьем кожу сдирают. Просто это настолько страшный крик, не человеческий какой-то, и мы пытались даже иногда уши затыкать, чтобы этого не слышать, потому что, если это продолжается в течение нескольких часов, это просто ужасно. Когда мы уборку делали потом в другой комнате, там везде иконы висят, то есть люди верят в бога, но при этом вытворяют такие вещи”, — рассказала Елена Лазарева.

Эти люди после плена пытаются начать новую жизнь. Но все рефлекторно до сих пор вздрагивают от слова “Изоляция”.

Врач Елена Лазарева в столице подтвердила свою квалификацию анестезиолога-реаниматолога и уже работает в Александровской больнице. Олег Сугерей лечится и делает дома ремонт. Максим Теорентер тренирует молодежь и пытается заниматься бизнесом. Олег Чулга воспитывает внуков. А Денису Ковалю в одной из столичных стоматологии бесплатно сделали новые зубы. Он встретил любовь. Татьяна тоже из бывших пленных. Она перевезла из оккупированной Луганщины своих дочь и внучку. С Денисом они собираются пожениться и купить дом, где будут жить одной большой семьей.

Источник: Изоляция в “ДНР”: рассказы пленных о пытках — видео – Война на Востоке – TCH.ua